Грымов впал в нирвану

11 ноября в театре имени Маяковского состоялась премьера спектакля Юрия Грымова Nirvana. Задолго до премьеры в прессе начали появляться публикации о Курте Кобейне, новые версии его трагической гибели, комментарии самого Грымова и Найка Борзова, исполняющего в «Нирване» главную роль.

Нового всплеска активности журналистов, скорбящих по безвременно ушедшему музыканту, следует ожидать в апреле будущего года. Только ленивый не напишет о трагедии, произошедшей 8 апреля 1994 года в городе Сиэтл.

Все вдруг вспомнят о том, что 10 лет назад в гараже дома на Лейк-Вашингтон-бульвар безвестный электрик Гарри Смит обнаружил тело «последней рок-звезды 20-го века» с огнестрельным ранением в голову.

О том, как был найден скомканный клочок бумаги с предсмертной запиской, которую безутешная, транслируемая по всем каналам, вдова музыканта трогательно-хрипло зачитывала поклонникам. Бесконечные передачи MTV с места событий, убитые горем фанаты, телефоны горячих линий организаций по «борьбе с суицидом» – чисто американская «смерть на ТВ».

«Если ты умрешь, пока никто не смотрит, твои рейтинги снизятся, и о тебе скоро забудут. Если тебя убьют на ТВ – ты страдалец и Агнец Божий», — поет Мэрилин Мэнсон, слава богу, пока еще здравствующий.

Юрий Грымов решил пощадить Курта Кобейна и убил его не на ТВ, а на сцене театра. Уже три раза. Хотя это и не было его главной целью.

Если верить Грымову, спектакль «Нирвана» был создан в назидание подрастающему поколению: «Я считаю, что наркотики — это зло. Я устал наблюдать за акциями против наркомании, которые проводятся от имени государства, и над которыми люди реально смеются. Именно поэтому в нашем «антинаркотическом» проекте — спектакле «Нирвана» — мы не хотим говорить на языке рассудка. Это бесполезно! Мы хотим давить на эмоции, пробуждать ощущения от увиденного, чтобы достучаться до каждого».

Реплики и действия героев настолько противоречивы, что судить об «антинаркотичности» спектакля крайне тяжело. Зрители могут увидеть, что именно наркотик в образе некого безымянного «Друга» (игра слов: drug — наркотик) вселяет в юного Курта Кобейна веру в собственный талант, именно «друг» уговаривает музыканта заняться музыкой и собрать группу.

Лучом фонарика он выхватывает тощую фигурку Борзова-Кобейна из тьмы обыденности и шепчет на ухо самые сокровенные его желания. «Друг» создал всех рок-звезд, вот только одни заплатили ему свою цену и прошли весь путь до конца, навсегда оставшись молодыми, а другие предпочли «выйти на пенсию».

И по сей день они живы и нередко даже здоровы, но никому не нужны и неинтересны. «Живи быстро, умри молодым» или «долго и счастливо» – главный вопрос бытия, особенно актуальный для рок-звезды. Грымов вложил в уста Борзова-Кобейна слова о том, что с годами каждый становится «жителем Абердина», название городка — символ будничности и ненужности любой человеческой жизни.

Не стать «жителем Абердина» легко — надо просто умереть. Это несколько противоречит собственному мнению Грымова о судьбе музыканта: «Мне очень интересен Курт Кобейн как персонаж, который безумно повлиял на развитие не только музыки, но и жизни вообще. К сожалению, он покончил жизнь самоубийством, и я считаю, что это не очень достойная смерть для такой личности как он».

Судя по отзывам в прессе, многим не понравилась новая работа Грымова. И актер в главной роли непрофессиональный, и говорит по-русски, да еще и голосом Борзова, к тому же вообще, непонятно, о чем речь.

С авторами подобных публикаций согласиться трудно: неважно, кто и как сыграл Курта Кобейна, уже давно никто не помнит, каким он был на самом деле. Найк Борзов прекрасно справился со своей задачей. Он не пытается стать Куртом, им стать невозможно. Он остается самим собой, той самой «маленькой лошадкой», примерившей одежду погибшего рок-кумира и взвалившей на себя кусочек его славы.

Ему не нужно было играть, ему нужно было просто присутствовать на сцене, чтобы зал смеялся и плакал, воскрешая в памяти юность и детство, навсегда ушедшие под музыку Nirvana.

Спектакль начался со смерти, правда, смерть оказалась ненастоящей. Герой вдруг оживает, и по залу проносится вздох облегчения: все еще только начинается. Для того, чтобы закончится. Курт-Найк знакомится с «другом», уезжает в Сиэтл, создает группу, пишет музыку, влюбляется в Кортни, ссорится с Кортни, мирится с Кортни… «Курт и Кортни любят Кортни», — говорит Борзов-Кобейн.

Вездесущие Гарри Смит и Линн, временами преображающиеся в толпу гигантских пошлых Микки Маусов, — абсурдная помесь Большого брата и Большой всеамериканской тупости — повсюду преследуют музыканта.

Они прикидываются журналистами, электриками, продюсерами, госслужащими, наркологами, полицейскими, фанатами. От них нет спасения даже в Европе: Америка не хочет отпускать Курта, Америка хочет, чтобы он стал «жителем Абердина», а еще лучше – умер.

Растиражированный образ мертвой рок-звезды – венец Великой американской мечты. Показательная сцена: распятый Борзов-Кобейн висит на кресте, зал, желая заполнить неловкую тишину, начинает аплодировать… Америка настигла нас, да и не Америка это вовсе, а прикинувшееся ею вселенское равнодушие…

Жизнь оказывается такой же ненастоящей, как мыльная пена, призванная изобразить семейное счастье и домашний уют. И пусть никто не видит обмана, Курт распознал подмену сразу. Он больше не часть матрицы. «Курт не умер, он просто вышел покурить», — коряво писали на стенах российские фанаты.

Грымов тоже считает, что Курт не умер, а уехал в Орегон, создал студию звукозаписи и наслаждается выискиванием талантов среди бродяг и умалишенных. Только я в это почему-то не верю.

dni.ru